Когда и правая и левая рука
Чрез волшебство поют на клавишах двухцветных,
И звездною росой обрызгана тоска,
И колокольчики журчат в мечтах рассветных,
Тогда священна ты, — ты не одна из нас,
А ты, как солнца луч в движении тумана,
И голос сердца ты, и листьев ты рассказ,
И в роще дремлющей идущая Диана.
Всего острей поет в тебе одна струна –
Чрез грезу Шумана и зыбкий стон Шопена.
Безумие луны! И вся ты — как луна,
Когда вскипит волна, но падает, как пена.
«КОНСТАНТИН БАЛЬМОНТ»
Тихо-тихо рядом сядем –
Входит музыка в наш дом
В удивительном наряде,
Разноцветном, расписном.
И раздвинутся все стены –
Вся земля видна вокруг:
Плещут волны речки пенной,
Чутко дремлют лес и луг.
Вдаль бегут степные тропки,
Тают в дымке голубой…
Это музыка торопит
И ведет нас за собой.
Вместе с музыкой хорошей
К нам приходит волшебство,
Осторожней, осторожней,
Не спугнуть бы нам его.
«К. Ибряев»
В ней что-то чудотворное горит,
И на глазах ее края гранятся.
Она одна со мною говорит,
Когда другие подойти боятся.
Когда последний друг отвел глаза,
Она была со мной в моей могиле
И пела словно первая гроза
Иль будто все цветы заговорили.
«Анна Ахматова — Музыка»
— Откуда музыка?
— Не знаю. Я
Сумерничал здесь в уголку и думал:
Что сладко жить, что (все-таки) любовь
Сильнее смерти, что цветы прекрасны
(И даже колокольчики), что труд
Кристаллизует душу, но и в камне
Стучит живое сердце. А сосед
Тем временем настраивал гитару.
Потом я ненароком задремал.
Проснулся вот… И музыки не слышал.
«Александр Кочетков — Откуда музыка»
Музыка, музыка… Кто ее создал,
Мир наш украсив земной?
Где родилась она, может на звездах,
Иль на планете иной?
Только ее мы считаем твореньем
Душ наших, рук и сердец,
Вечно ее будет петь с вдохновеньем
В музу влюбленный певец.
Музыка в жизни звучит постоянно,
Небо и солнце поют,
Вечно любимы и вечно желанны
Всех нас мелодии ждут.
Грустно иль весело, что б ни случалось —
Жить помогала она,
Музыка в сердце твое постучалась —
Грош огорченью цена.
Музыка. музыка… Кто ее создал,
Нам никогда не узнать,
Но благодарны мы небу и звездам,
Что она может звучать.
«Елена Грудинкина Рудакова»
Есть в музыке такая неземная,
Как бы не здесь рождённая печаль,
Которую ни скрипка, ни рояль
До основанья вычерпать не могут.
И арфы сладкозвучная струна
Или органа трепетные трубы
Для той печали слишком, что ли, грубы,
Для той безмерной скорби неземной.
Но вот они сошлись, соединяясь
В могучее сообщество оркестра,
Как только палочка всесильного маэстро,
Как перст судьбы, указывает ввысь.
Туда, туда, где звучные миры,
И нету им числа, и нет предела.
О, этот дирижёр, он знает дело.
Он их в такие выси вознесёт!
Туда, туда, всё выше, всё быстрей,
Где звёздное неистовствует фуга…
Метёт метель. Неистовствует вьюга.
Они уже дрожат. Как их трясёт!
Как в шторм девятибалльная волна,
В беспамятстве их кружит и мотает,
И капельки всего лишь не хватает,
Чтоб сердце наконец разорвалось.
Но что-то остаётся там на дне
И плещется в таинственном сосуде
Остаток, то остаток самой сути,
Её безмерной скорби неземной.
И вот тогда с подоблачных высот,
Той капельки владетель и хранитель
Нисходит инопланетянин Моцарт
И нам бокал с улыбкой подаёт.
И можно до последнего глотка
Испить её, всю горечь той печали,
Чтоб чуя уже холод за плечами,
Вдруг удивиться — как она сладка!
«Юрий Левитанский — Музыка»
Материя сия бесплотна,
В руках нести ее нетрудно.
Рембрандт писал свои полотна,
А Моцарт изваял на струнах.
Божественная власть органа,
Пленительная нежность арфы.
Еретики сожгли Джордано,
Но музыка — превыше мафий.
Фиорды Грига пахнут хвоей,
От них в душе моей светает.
Ах, музыка! Она не ходит,
Не ползает — она летает!
«Виктор Боков — Музыка»
Светло, спокойно, и тепло.
И так весомо ощущенье,-
Лучей с небес прикосновенье,
Легко на сердце. Отлегло.
И, разливаясь, как бальзам,
Плывут благословенья волны,
И мир мой наслажденьем полный,
Откроет тайны, как Сезам.
Струится струн журчащий звук,
И музыка овладевает телом,
И боль меняя цвет — на белый,
Сейчас исчезнет — сразу, вдруг.
Уходит тяжесть от меня,
Я чувствую — она уходит.
И время снова хороводит
Вокруг пречистого огня.
«Ефим Ташлицкий»
Рояль и Скрипка…Как они звучали…
За ними ввысь неслись наши сердца.
Мы ничего вокруг не замечали —
О, музыка! Прекрасней нет лица!
Волшебные, божественные звуки…
Рояль стонал, безумствовал, рыдал!
А Скрипка…Ей не вынести разлуки —
Её навек Любимый покидал…
И Скрипка то о чём-то умоляла,
Прощения просила и звала…
Но как вернуть его, она не знала,
И жить, увы, в разлуке не могла…
«Антонина Ефимова»
Ты слышишь музыку в любом движенье дня.
Она бежит навстречу лёгкими шагами
Или течёт, тихонечко звеня,
Перекликаясь с небом голосами.
Ты слышишь музыку в гудении осы
И в шорохе опавшего листочка.
Пусть капают минуты и часы
И разбивают время на кусочки,
Но музыку разъять нельзя никак,
Она течет единою волною,
И, как морской прилив, за тактом такт,
Всё заполняет музыка собою.
И я в её волнах тону, тону, тону
И, вынырнув, так сладко удивиться,
Как музыку, услышав тишину
И взмах крыла с куста вспорхнувшей птицы
«Т. Зубкова»
Музыка мне больше не нужна.
Музыка мне больше не слышна.
Пусть себе, как черная стена,
К звездам подымается она,
Пусть себе, как черная волна,
Глухо рассыпается она.
Ничего не может изменить
И не может ничему помочь
То, что только плачет, и звенит,
И туманит, и уходит в ночь…
«Георгий Иванов»
Начинается
Плач гитары,
Разбивается
Чаша утра.
Начинается
Плач гитары.
О, не жди от нее
Молчанья,
Не проси у нее
Молчанья!
Гитара плачет,
Как вода по наклонам — плачет,
Как ветра над снегами — плачет,
Не моли ее
О молчаньи!
Так плачет закат о рассвете,
Так плачет стрела без цели,
Так песок раскаленный плачет
О прохладной красе камелий,
Так прощается с жизнью птица
Под угрозой змеиного жала.
О, гитара,
Бедная жертва
Пяти проворных кинжалов!
«Федерико Гарсиа Лорка (Перевод Марины Цветаевой)»
Порою музыка объемлет дух, как море:
О бледная звезда,
Под черной крышей туч, в эфирных бездн просторе,
К тебе я рвусь тогда;
И грудь и легкие крепчают в яром споре,
И, парус свой вия,
По бешеным хребтам померкнувшего моря
Взбирается ладья.
Трепещет грудь моя, полна безумной страстью,
И вихрь меня влечет над гибельною пастью,
Но вдруг затихнет все —
И вот над пропастью бездонной и зеркальной
Опять колеблет дух спокойный и печальный
Отчаянье свое!
«Шарль Бодлер — Музыка»
Мы слышим музыку душой и сердцем,
Все переливы и оттенки во звучаньи нот,
Так восхитителен звук белых облаков и неба,
Что хочется за облаками плыть в мир тот…
Быть может облака расскажут о твоих тревогах,
Которые ты повстречал в пути судьбы,
О всех рискованных, тобою пройденных дорогах,
И выбранную лишь одну — ради любви…
Так мелодично музыка переплетается с душою,
Принять, и с головою ты нырнуть в её готов,
И облака небесные звучанием любимы мною,
Лишь потому, что след остался там твоих шагов…
«Рима Коровина Раманаускайте — След»
Какая участь нас постигла,
как повезло нам в этот час,
когда бегущая пластинка
одна лишь разделяла нас!
Сначала тоненько шипела,
как уж, изъятый из камней,
но очертания Шопена
приобретала всё слышней.
И забирала круче, круче,
и обещала: быть беде,
и расходились эти круги,
как будто круги по воде.
И тоненькая, как мензурка
внутри с водицей голубой,
стояла девочка-мазурка,
покачивая головой.
Как эта, с бедными плечами,
по-польски личиком бела,
разведала мои печали
и на себя их приняла?
Она протягивала руки
и исчезала вдалеке,
сосредоточив эти звуки
в иглой исчерченном кружке.
«Белла Ахмадулина»
В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,
И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей…
Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.
Но все равно в жилищах зыбких
— Попробуй их останови!
— Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.
И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.
Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем…
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.
«Николай Рубцов»
Он по клавишам чёрно-белым
Сверху вниз пробежал рукой,
Да меха развёл между делом,
Чтобы песня лилась рекой.
Будто в танце, мелькают пальцы
И нога отбивает такт.
Коль попросят — сыграет вальсы
Пожилой баянист-мастак.
А баян в перламутре – тульский,
Да душа казюкам сродни.
Нет мелодий плохих и тусклых –
Задушевные все они.
То аккордов широкая поступь,
То стаккато пчелиный рой, —
Нет играть хорошо – непросто,
Даже трудно бывает порой.
Баяниста улыбка красит,
Но, бывает, закусит губу –
И тогда уже кончен праздник,
Коль рассказывает про судьбу.
Музыканта приятно слушать,
На него и смотреть легко,
Он умеет затронуть души
Или их зажечь юморком.
Он — магистр минорных распевов,
Вариаций мажорных спец.
Баянист, видно, знает дело –
Он и пьяница, и купец,
И влюблённый, и скромный парень,
И гуляка – только держись!
Он с баяном в красивой паре
Нам дарует музыку-жизнь…
Вспоминаю, как в детстве далёком
Постигал красоту бытия
На своих музыкальных уроках
Ещё нравственно чистый я…
«Валерий Демидов»
Рыдает скрипка в тёмном зале,
Сердца сжимая, льёт тоску,
И звуки, полные печали,
Всё гуще, как мазок – к мазку.
Душ бездны звуками открыты,
И в сокрушенье светлый дух,
Но слёзы жалобы излиты,
Звук новый озаряет слух.
Таинственная сила Света…,
Надежды синяя звезда…
Доступно счастье в жизни этой!
Свет можно чувствовать всегда!
Звук плыл животворящий, дивный.
Он ободрял, он возвышал,
Тянул туда, где – светоливни,
Где то, что каждый здесь искал.
«Елена Макеева»
Наверно, я б не вспомнила о вас,
Но у Чайковского в то утро воскресенья
В усадьбе, под «Сентиментальный вальс»
Застенчиво кружился снег весенний.
Внимая вальсу, в стороне от всех,
Я думала, бредя пустой аллеей:
Он с вами схож, весенний этот снег,
Что тронуть ветви нежностью не смеет.
И снова стынь откуда-то взялась,
И грусть, что время вёсен пролетело…
Ах, этот вальс, сентиментальный вальс,
Задумчивый, весь от снежинок белый.
«Ирина Волобуева»
И плывут, и растут эти чудные звуки,
Захватила меня их волна…
Поднялась, подняла, и неведомой муки,
И блаженства полна…
И божественный лик, на мгновенье,
Неуловимой сверкнув красотой,
Всплыл, как живое виденье,
Над этой воздушной, кристальной волной,
И отразился,
И покачнулся,
Не то улыбнулся…
Не то прослезился…
«Я. Полонский»
Сквозь музыку и радость встречи
Банально-бальный разговор —
Твои сияющие плечи,
Твой романтично-лживый взор.
Какою нежной и покорной
Ты притворяешься теперь!
Над суетою жизни вздорной,
Ты раскрываешь веер черный,
Как в церковь открывают дверь.
«Ирина Одоевцева»
Один музыкант объяснил мне пространно,
Что будто гитара свой век отжила:
Заменят гитару электроорганы,
Электророяль и электропила…
Гитара опять
Не хочет молчать —
Поёт ночами лунными,
Как в юность мою,
Своими семью
Серебряными струнами!..
Я слышал вчера: кто-то пел на бульваре —
Был голос уверен, был голос красив.
Но кажется мне: надоело гитаре
Звенеть под его залихватский мотив.
И всё же опять
Не может молчать —
Поёт ночами лунными,
Как в юность мою,
Своими семью
Серебряными струнами!..
Электророяль мне, конечно, не пара —
Другие появятся с песней другой.
Но кажется мне: не уйдём мы с гитарой
В заслуженный и нежеланный покой.
Гитара опять
Не хочет молчать —
Поёт ночами лунными,
Как в юность мою,
Своими семью
Серебряными струнами!
«Владимир Высоцкий — Гитара»
Тебя я обнимаю,—
И радуга к реке,
И облака пылают
На Божеской руке.
Смеешься,— дождь на солнце,
Росится резеда,
Ресницею лукавит
Лиловая звезда.
Расколотой кометой
Фиглярит Фигаро.
Таинственно и внятно
Моцартово Таро.
Летейское блаженство
В тромбонах сладко спит,
Скрипичным перелеском
Звенит смолистый скит.
Какие бросит тени
В пространство милый взгляд?
Не знаешь? и не надо
Смотреть, мой друг, назад.
Чье сердце засияло
На синем, синем Si?
Задумчиво внимает
Небывший Дебюсси.
«Михаил Кузмин — Музыка»
Копну могучей шевелюры
На струны скрипки уронив,
Скрипач пилил из увертюры
Какой-то сбивчивый мотив.
Флейтист был робок.
Словно флягу,Поднявши флейту в вышину,
Как в зной по капле цедят влагу,
Он ноту пробовал одну.
Но, вскинув пару тощих прядок,
Встал дирижёр и подал знак,
И тотчас же обрел порядок
Оркестра шумный бивуак.
В молчании пред дирижером
Оркестр в колонне по пяти
Застыл,готовый по просторам
На смерть и подвиги идти.
И вздрогнул мир, и пали стены,
И даль темна и глубока,
И свет пожаров вместо сцены,
И звёзды вместо потолка.
«Евгений Винокуров — Оркестр»
Мы сегодня увидали
Городок внутри рояля.
Целый город костяной,
Молотки стоят горой.
Блещут струны жаром солнца,
Всюду мягкие суконца,
Что ни улица — струна
В этом городе видна.
«Осип Мандельштам — Рояль»
Музыка любовь рождает, за собой зовёт…
Пусть в октаве только лишь семь нот…
Я мелодию сыграю … И душа поёт…
Это вдохновение и полет….
Клавиш бережно касаясь, прозвучит аккорд…
Все как-будто сразу оживет…
Песня облаком взлетает и летит вперед…
И до звезд на крыльях нас несет…
«Валентина Быковская»
Смычок касается души,
Едва вы им к виолончели
Иль к скрипке прикоснетесь еле,
Священный миг – не согреши!
По чистоте душа тоскует,
В том звуке – эхо наших мук,
Плотней к губам трубы мундштук,
Искусство – это кто как дует!
Когда такая есть Струна,
И Руки есть, и Вдохновенье,
Есть музыка, и в ней спасенье,
Там Истина – оголена,
И не испорчена словами,
И хочется любить и жить,
И всё отдать, и всё простить…
Бывает и такое с нами.
«Валентин Гафт — Музыка»
Божественную музыку небес
Орган неустающий зажигает.
Он растворяет мглу немых завес,
И струны душ Незримое ласкает.
О, эти звуки, я вас узнаю,
Безумна и прозрачна ваша сладость,
За что, за что, скупой, ничтожной мне
Такая незаслуженная радость?
Моя душа, как пленница земли,
Из круга опостылого взовьется
В свои края, дворцы, мечты свои,
И яркий свет на нищий день прольется.
Органа плачь всесильною волной
Заполнит пустоту уставших глаз,
Он все простит, заметив сразу в нас
Мир наших душ, мир хрупкий, мир родной.
«М. Скребцова»
Слыхал ли в сумраке глубоком
Воздушной арфы легкий звон,
Когда полуночь, ненароком,
Дремавших струн встревожит сон?..
То потрясающие звуки,
То замирающие вдруг…
Как бы последний ропот муки,
В них отозвавшися, потух!
Дыханье каждое Зефира
Взрывает скорбь в ее струнах…
Ты скажешь: ангельская лира
Грустит, в пыли, по небесах!
О, как тогда с земного круга
Душой к бессмертному летим!
Минувшее, как призрак друга,
Прижать к груди своей хотим.
Как верим верою живою,
Как сердцу радостно, светло!
Как бы эфирною струею
По жилам небо протекло!
Но, ах! не нам его судили;
Мы в небе скоро устаем, –
И не дано ничтожной пыли
Дышать божественным огнем.
Едва усилием минутным
Прервем на час волшебный сон
И взором трепетным и смутным,
Привстав, окинем небосклон, –
И отягченною главою,
Одним лучом ослеплены,
Вновь упадаем не к покою,
Но в утомительные сны.
«Ф. Тютчев — Проблеск»
К отъезду музыканта-друга
Мой стих минорный тон берет,
И нашей старой дружбы фуга,
Все развиваяся, растет…
Мы увертюру жизни бурной
Сыграли вместе до конца,
Грядущей славы марш бравурный
Нам рано волновал сердца;
В свои мы верили таланты,
Делились массой чувств, идей…
И был ты вроде доминанты
В аккордах юности моей.
Увы, та песня отзвучала,
Иным я звукам отдался,
Я детонировал немало
И с диссонансами сжился;
Давно без счастья и без дела
Дары небес я растерял,
Мне жизнь, как гамма, надоела,
И близок, близок мой финал…
Но ты — когда для жизни вечной
Меня зароют под землей, —
Ты в нотах памяти сердечной
Не ставь бекара предо мной.
«Алексей Апухтин — Чайковскому»
В стройных звуках льются песни
Гармонической волной;
По душе волшебно ходят
И проходят с быстротой.
Полечу я вслед за ними;
Погружуся в них душой;
В очарованном забвеньи
Позабуду мир земной.
Сколько звуков, сколько песен
Раздалося вновь во мне!
Сколько образов чудесных
Оживилось в вышине!
Между них она, младая,
Заблистала красотой!
Чистой пламенной любовью
Озарился мир земной…
Улетайте ж в небо, звуки,
Сокрывайтеся вдали!
Здесь я с нею, здесь я счастлив,
Любо жить мне на земли!
«Алексей Кольцов — Мир музыки»